Творчество - Конкурс №4. Тема: Будни высших руководителей Кании. Black - 21 августа 2005, 18:27
Губернатор
– Ах, какое сегодня чудесное утро! – воскликнул Овальд и потянулся в кровати. – Э-эй! Ну, где вы там! Мое высочество уже проснулось, не заставляйте его ждать!
В эту же минуту в комнату вбежала покрасневшая от спешки прислуга и принялась одевать и умывать своего господина. Еще минута и камзол, расшитый золотом уже опрятно сидел на Овальде, а один из слуг, перекинув полотенце через плечо, уносил тазик с водой. Служанка распахнула занавес, и в комнату ворвался яркий солнечный свет. Несмотря на то, что Овальд только что проснулся, за окном уже давно был день, а жгучее желтое солнце стояло высоко над горизонтом.
– Ладно, хватит. Довольно, говорю! Вы пока свободны. Всё, все прочь! – Овальд, дождавшись пока прислуга выйдет из его покоев, подошел к окну. А за окном стояло лето. Повсюду пели птицы, по городу сновал простой люд, ржали кони, запряженные в только что остановившуюся возле таверны повозку. В целом день ничуть не отличался от всех остальных, но что-то в нем было особенное и это "что-то" заставило Овальда сменить его обычный распорядок дня.
Он отошел от окна и направился в столовую Его Величества. Просторный зал был освещен множеством свечей, слуги торопливо носились из кухни и обратно, то и дело, ставя на столе самые изысканные блюда их губернии. Стража при виде своего господина мигом вытянулась, сопровождая это глухим звоном тяжелых доспехов. Овальд величаво прошел в конец зала к столу. Возле стола стоял юный паж и густо покраснев от порученной ему миссии, неловко придвинул стул своему правителю. А губернатор, немного помедлив, принялся наполнять свой, и без того заметный, живот.
Расправившись с едой, он прошел в тронный зал, где вот уже много лет решались вопросы по управлению вверенной ему губернии. Эта зала потрясала воображение! Мраморные колоны упирались в гравированный потолок с изображением единорога. Многочисленный гобелены на стенах, описывали историю этого аллода с момента его покорения. А расписанный разноцветным мрамором пол заставлял задуматься, а так ли беден этот аллод, как говорят?
Овальд неуклюже взобрался на трон, и лениво махнув рукой, позволил придворным советникам говорить.
– Мой господин, - поклонившись, вежливо начал Первый советник Камир. – В провинции неспокойно… Наши охотники опять недовольны вашими честнейшими налогами! – Камир сделал ударение на слове «честнейшими».
– Они, наверно, считают, что у меня сундуки ломятся от золота! – возмущенно просопел Овальд. – А на что, спрашивается, я буду строить свою новую статую в центре города?! До чего ж неблагодарный народ, - Овальд наиграно пустил слезу, - стараешься для них, день и ночь только и думаешь: «Как бы сделать городу лучше?». А что они?..
Овальд достал платок и громко высморкался. Покончив с процедурой, губернатор обратился к Камиру:
– Как мне следует поступить, мой Первый советник?
– Ваше высочество, полагаю, что вы достаточно долго терпели выходки ваших подданных, смею заметить, это уже не в первый раз! Подобное отношение, с их стороны, просто возмутительно! Мы обязаны предпринять меры, по успокоению недовольных жителей провинции…
Овальд, уставший от перегруженной ненужными деталями речи Первого советника, прервал его на полуслове.
– Так что же мы должны сделать? – нетерпеливо поинтересовался он.
Камир позволил себе легкую улыбку.
– Карательный отряд, ваше величество.
Овальд задумался, занятие, признаться, отнюдь им нелюбимое. Так продолжалось какое-то время. Придворные советники терпеливо ждали его ответа. Вскоре Овальду наскучила тишина, царившая в зале, и он вышел на высокий балкон. Придворные молча двинулись следом, ни на шаг, не отставая от своего господина.
Огромные стражники, стоящие по обе стороны балкона, вмиг подтянулись, отчего стали казаться еще выше. Овальд, не обратив на них ни малейшего внимания, подошел к мраморным перилам и выглянул вниз. А внизу, народ поглощенный своими делами, спешил и шумел. Сердитый кожевник, ругал своего подмастерью за плохо выполненную работу, а тот, уже привыкший к нраву мастера, лениво ковырял носком землю. Две женщины галдели перед лавкой купца, у которого, по их мнению, цены на ткань были выше столичных, хотя несчастный купец и так уже сделал им скидку. Родовитый дворянин, в сопровождении двух телохранителей, выбирал себе боевого коня, а торговец, не переставая расхваливать достоинства своих животин, с любопытством поглядывал на увесистый кошель благородного клиента. Городской люд был так увлечен собственными делами, что даже и не заметил своего маленького губернатора, с интересом наблюдавшего за ними с балкона.
– Эммм… ваше высочество, – как можно более ненавязчиво напомнил о себе Первый советник.
– А? Что? – Овальд не сразу понял, в чем дело.
– Ээээ… так как быть с карательным отрядом?
– С карательным отрядом?! А, с карательным отрядом, - губернатор несколько раз медленно повторил для себя эту фразу. Ежели говорить по чести, Овальд уже и забыл про нее. – Да, да, можете отправлять. – И он снова повернулся лицом к шумной улице.
Камир вызвал к себе командира стражи и передал ему необходимые руководства. Капитан несколько смутился – такие задания мало привлекали благородного жителя Кании, но вида не подал. Приказ есть приказ. И внимательно выслушав Первого советника, отправился к солдатам.
Переговорив с капитаном стражи, Камир вернулся к своему господину. Овальд стоял все там же и чего-то допытывался у придворного. Завидев Камира – он обрадовался.
– Камир, мой Первый советник! Скажи-ка ты мне вот что: когда я в последний раз покидал свое имение?
– Эм, боюсь, не припомню ваша светлость. – Камир и вправду удивился. На его памяти Овальд, с тех пор как получил права губернатора, ни разу не покидал свой дворец. А зачем? Все что можно было найти в провинции, давно уже пылилось во дворце. Лучшие яства, предметы роскоши, картины, оружие… список можно продолжать до бесконечности. Ведь стоило Овальду найти недостающий элемент интерьера во дворце, как новый налог исправлял эту досадную ошибку. А сколько бесценных подарков получил губернатор от купцов… Словом, комфорт – это все к чему он стремился.
– Вот именно! – почему-то обрадовался Овальд. – Мне наскучил этот мир восковых фигур. Эти бездушные мраморные колонны. Я хочу чего-нибудь новенького!..
Все вокруг напряженно слушали, чего же желает их губернатор. К горлу Камира незаметно подкатился ком. Похоже он уже догадался.
– Я возглавлю карательный отряд. – Торжественно закончил Овальд.
Послышался удивленный шепот. Затея губернатора явно никого не обрадовала.
– Не может быть,– шептал кто-то сзади.
– Неслыханно…
– Да он даже мечом пользоваться не умеет, – не в меру громко воскликнул один из придворных, и сразу об этом пожалел. Овальд, до этого терпеливо выслушивавший сдавленные замечания своих дворян, наконец потерял терпение:
– Еще слово, и я велю всыпать плетей, – воинственно воскликнул Овальд. – А что, собственно, здесь такого? Камир, ты ведь сам говорил, что плебеи меня обожают!..
Первый советник понял, что его ежедневная лесть доверчивому губернатору, принесшая столько плодов (титул Первого советника, к примеру) в конце концов обернулась против него.
– Да, да конечно, ваша милость – Камир торопливо пытался исправить неловкое положение, в которое сам себя и впутал. – Но по-моему «обожают» не совсем то слово… – «скорее терпят» – про себя подумал Первый советник, а вслух произнес – я бы сказал, что они вас любят, но просто не знают как это показать.
– Неужели?.. – Протянул наивный губернатор, – впрочем, это не важно. Ты ведь тоже поедешь со мной.
– Я… ваша светлость?.. – Камир явно не ожидал такого поворота событий. К слову сказать, в народе его тоже не жаловали.
– Ну а как же я справлюсь без своего лучшего советника! – И подойдя чуть ближе уже в полголоса произнес, – да, и показался б ты лекарю, что ли. У тебя сегодня какой-то нездоровый цвет лица.
***
…Губернаторская повозка поскрипывала колесами, а мимо проплывали, казалось, бесконечные пшеничные поля. Фермеры оборачивались в сторону ровно идущего эскорта и с открытыми ртами глазели на нелепо выряженного губернатора и его окружение. Овальд был одет в наследственную кирасу его фамилии, к несчастью для него, весь его род (за исключением последних двух представителей) отличался ростом и поэтому, полутораметровый доспех, со стороны смотрелся, по меньшей мере, глупо. Но Овальд наотрез отказался менять семейный артефакт на что-то более подходящее его росту. Он мотивировал это тем что, мол, кираса эта выдержала удары топоров орков (его прапрадед обожал устраивать невинную охоту на милых зеленых человекоподобных созданий, которых местные аборигены нарекли орками), лапы троллей (на самом деле его дядюшка Риммен, просто выдумал эту историю, чтобы поражать фантазию придворных дам), и сталь хадаганских клинков (его дед действительно стал героем на той войне, но отличился он как раз тем, что сумел заключить перемирие с Хадаганом, не пролив ни единой капли крови), а от разбойничьих стрел убережет и подавно. К тому же губернатор очень любил мифрил, а это была единственная мифрильная кираса на всем аллоде.
Справа от губернатора сидел угрюмый Камир и, насупившись, что-то бурчал себе под нос. На нем сидел все тот же камзол, видимо он и не собирается принимать участие в предстоящей потасовке. С полсотни воинов уныло шагали по бокам кареты. Последние время, им не выпадало другой участи, кроме карателей и это отнюдь их не радовало – боевой дух был на нуле.
А Овальд, казалось, не замечал ни сопения Камира над ухом, ни полные ненависти взгляды солдат. Он думал лишь о шуме сражения, о скрежете стали и о свисте смертоносных стрел. И даром, что за спиной полсотни лучших солдат провинции, а впереди – вчерашние крестьяне, даром, что на экипировку одного рядового воина простой фермер должен отдать треть жизни, а среди разбойников редкий боец наденет дедов доспех. Овальд не обращал на все это, ни какого внимания. Впереди его ждали приключения, и все о чем он сейчас мог думать – был этот поход.
Солнце пекло уже не так сильно, когда отряд, миновав пшеничные поля, вошел в густой лес. Отчасти от тени листвы огромных деревьев, но скорее виной тому послужили ранние сумерки, спустившиеся на старый лес. Наступил вечер и усталость дневного похода, дала о себе знать.
Лагерь разбили на одинокой лесной опушке, столь редко встречающейся в такого рода лесах. Капитан выставил часовых и отправил несколько людей в дозор. Отряд находился неподалеку от первой из трех ополчившихся деревень охотников. Вряд ли бы они решились атаковать вооруженный лагерь, но охотники не даром едят свой хлеб, уж что-что, а засады они устраивать умеют. Нужно быть начеку.
Пара слуг, что Овальд взял с собой, расставили шатер господина. И тот, не долго думая, отправился спать. Бедняга так утомился за день езды в карете, что, прямо, валился с ног. Он даже кирасу снимать не стал (и не вышло бы – в доспехи такого качества, просто упаковывают, и снять их обратно, без помощи кузнеца, невозможно), как только его тело приняло горизонтальное положение, он тут же задремал.
Камир же, последовал его примеру в палатке напротив.
***
Взошла луна. Серебряное сияние медленно полилось на кроны деревьев, окутав старый лес. Где-то вдалеке завыл одинокий волк. А через какое-то время к нему присоединились еще несколько.
Заморосил легкий дождь. Приятный звук льющейся воды, время от времени, нарушал волчий вой. Двое часовых безмолвно стояли под листвой ветвистого дерева. Дождь бодрил, но усталость давала свое. Сопротивляться сну было невыносимо трудно. Внезапный шорох вернул обоих в боевое состояние. Мимо пропорхнула сова и уселась на ветку того самого дерева. Сверкая огромными желтыми глазами, она уставилась на часовых. В кустах послышался какой-то шорох.
– Свер, я пойду, погляжу, что за тролль там засел. Будь рядом.
Глухой стук.
– Ну-ка, ну-ка кто тут у нас… Ха! Свер, иди, глянь какой милый ежик! – Часовой нагнулся к ежу, но короткий удар крестовиной опустил его еще ниже. Бедняга рухнул, не издав ни звука. Тело торопливо уволокли в кусты.
***
Молодой капитан шел по лагерю, проверяя посты, в последний раз за эту ночь – начальникам тоже спать положено и он уже собирался привести военный догмат в исполнение, когда на подходе к северному посту заметил неладное. Да нет, все как положено, часовые на месте, молча смотрят в сторону леса. Только вот вид у них больно свежий, словно дневной переход им не почем и в сон их не клонит. «Ну, молодцы ребята! – Про себя подумал капитан.– Надо же, даже мне спать охота, а эти двое ну как из мифрила… Хм, а мне вот как раз два десятника покрепче и надо. Пойду, обрадую».
Капитан подошел к рядовым и суровым тоном осведомился:
– Доложи обстановку, солдат.
– Все спокойно! – молодецки выкрикнул тот.
– Э-э-э… А я уже собрался тебя десятником сделать, а ты то и званий армейских не помнишь. Что, неужели, и таких молодцов, могла дневная жара с толку сбить?
– Служу Империи, господин… сержант!
– Что?!
Стрела со звоном врезалась в шлем капитана и отрикошетив, скрылась во мгле. Молодой офицер, от неожиданности подался вперед, но сталь выдержала удар! Выхватив меч, он отвел выпад занесенной над головой алебарды, и, завершая движение, вонзил лезвие клинка в правый бок противника, на месте сплетения кирасы. Хриплый стон сопроводил падение еще живого тела.
Резкая боль в ноге заставила согнуться. Из-под коленной чашечки торчало оперенье стрелы. Капитан попытался встать, но удар по черепу забрал остатки сознания. Падая, он успел услышать собственный голос:
– Засада… – слишком тихо, что бы предупредить остальных, но звуки битвы уже, похоже, привлекли внимание…
***
Овальд сладко похрапывал, когда в его шатер нахально ворвался какой-то вояка и во весь голос заорал:
– На нас напали!
Губернатор аж подпрыгнул от неожиданности.
– Кто здесь?!
– На нас напали!
Со двора доносились звуки битвы.
– Как… напали…
– Охотники! Они устроили засаду, и…
– Как это напали?! – Боевое настроение, царившее над Овальдом весь вчерашний день, вмиг куда-то исчезло, – Стража!
– Я и есть ваша стража, губернатор! – Уже с нескрываемой ненавистью прорычал вояка. – Капитан погиб, вы должны возглавить людей!
– Я… я?
Со двора раздался какой-то рев. Воин выскочил наружу. Послышался звук мощнейшего удара… и в шатер влетела груда доспехов, еще секунду назад именуемая воином. Бешено размахивая руками и что-то невнятно крича, вояка пролетел через обалдевшего губернатора и, сделав дырку в шатре, приземлился где-то снаружи. Внутрь вломился двухметровый громила с огромным молотом в руке и самодовольно прорычал:
– Восемь!
– Мама-а-а, – пропел насмерть перепуганный губернатор, норовя спрятаться под покрывалом.
Завидев губернатора, верзила не спеша, приблизился вплотную и навис как скала над Овальдом. Со стороны это напоминало, охоту разъяренного дракона на кроликов. Овальд даже не пытался сопротивляться, с ужасом наблюдая, как громила заносит молот над головой.
Но вдруг, довольная ухмылка на лице воина исказилась гримасой боли. Шатер озарила секундная вспышка, и огромное тело свалилось замертво. У входа стоял, высоко подняв правую руку, Камир.
– Я знал, что все это плохо кончиться, – меланхолично заметил вошедший советник.
Овальд не верил своим глазам! Так неожиданно вернув ему надежду на жизнь, Камир никогда не говорил о своих магических способностях. Хотя, по мнению, ошеломленного происшедшим, губернатора, они, безусловно, заслуживали высочайшей оценки.
– Я… э-э-э… ого… – прокомментировал Овальд появление неожиданного гостя.
– Да так, практиковался на досуге, – скромно ответил на застывшее в глазах губернатора немое удивление Первый советник.
– Сзади! – заорал Овальд, указывая на крадущеюся фигуру у входа.
Камир среагировал молниеносно в буквальном смысле: разряд молнии вырвавшейся из поднятой правой руки заставил беднягу пожалеть о гнусном замысле. Обугленное тело вмиг обмякло и на подкосившихся ногах свалилось перед магом.
Первый советник вытер рукавом вспотевшее лицо – колдовство такого уровня требовало немало сил. Внезапно у входа возникли еще двое, один из них уже занес топор для удара. Камир снова поднял руку, видно было, как вздулись жилки на его лице. Терпя боль, он отправил третьего противника к праотцам. Но его приятель не медлил – воспользовавшись слабостью мага, он бросился на него с кинжалом. Советник попытался отвести удар голой рукой, но где уж там! Разбойник всадил лезвие по самую рукоятку под ребро магу. Камир свалился замертво.
Среди десятка нахлынувших на Овальда чувств победил страх. Все время падая, он выбежал наружу через новоиспеченную дыру. Вокруг пылала битва, смело орошая землю красной краской. Стараясь не замечать происходящего, Овальд побежал прочь из лагеря. Путаясь в громоздких доспехах и падая, каждые два шага, в размытую дождем грязь, он несся все дальше в лес. Зацепившись за бревно, и снова упав, Овальд пополз, моля Небо о прощении.
– За что?! О, Небеса скажите: чем я провинился? – Он уже почти рыдал,– Ну я же пытался быть хорошим губернатором! Все что я делал, шло только на благо провинции, все эти статуи… – ветка больно ударила его по лицу. – Я понял! Я вас слышу, о Великие Силы. Да, я обещаю, больше никаких статуй. Я повышу всем жалование! Вы меня слышите?! И… и… отменю налоги! Ну, пожа-а-алуйста… пожа-а-алуйста… Силы, повелевающие этим миром, оставьте меня в живых… я исправлюсь, вот увидите! Только дайте мне шанс!..
Ползя так по земле, он на что-то натолкнулся. Подняв голову повыше, увидел пару кожаных сапог… и топор.
Немая боль в затылке...
И яркий белый свет.
…Слишком яркий…
***
…Яркий настолько, насколько это возможно летним днем. Овальд открыл глаза и огляделся. Он, весь мокрый, лежал на постели в своих покоях. Из окна лучился теплый солнечный свет.
– Надо же, я живой!.. – Не слишком доверяя своим глазам, губернатор ущипнул себя за руку. – Вот уж не ожидал…
Какое-то время он размышлял, приходя в себя. Пение птиц за окном успокаивало, но ночной кошмар был слишком реален. Сейчас у Овальда представилась замечательная возможность спокойно поразмышлять о данном обещании.
– Такие шансы не выпадают два раза! Нужно все срочно менять. Начну с налогов. Они завышены, это точно. Вон, эти охотники уже третий раз бунтуют, значит, пора что-то менять… – Овальд задумался, пришел в тупик и начал сначала. – Охотники бунтуют из-за высоких налогов, из-за бунтов отправляют карательные отряды, а карательные отряды это кровь, пот, слишком длинные старые доспехи, лицо в грязи… Нет, что-то тут не так. И вообще, почему это надо снижать подати? Ведь мои советники все как один считают их самыми честными во всей Империи! Да Камир же сам занимается налоговым сбором в провинции и говорит, что все в порядке. Нет, тут дело не в налогах, это точно. Слышите меня Великие Силы? Налоги тут не причем!
Овальд похвалил себя за столь мудрое решение проблемы и продолжил:
– Статуи. Хм, да разве можно найти лучшее украшение для города, чем статую любимого губернатора? Конечно же, нет. А жалование? Ну, повышу я жалование! Ну, почти всем… Ну, немного… Кхм, да ну его, это жалование! Вот мне, к примеру, никто жалование не платит и ничего живу, как-то!.. – Почесав затылок, добавил. – Экая несправедливость! Я, значит, плачу всем жалование, а мне, значит, нет?! Где это видано?! Все, непременно вычту свое жалование из податей… Тогда их следует повысить…
Губернатор притих, ожидая раската грома, но его ожидания не оправдались – небу было наплевать. Не услышав ничего, кроме пения птиц и возни на улице, он уже смело продолжил:
– А все же, какая это нелепость – выполнять обещания данные во сне! Это же глупо! Никому я ничего не обещал. Тоже мне страшный сон…
И сладко потянувшись в кровати, Овальд дал начало своему очередному рабочему дню:
– Э-эй! Ну, где вы там? Мое высочество уже проснулось, не заставляйте его ждать!
ags - 21 августа 2005, 22:26
По-моему отлично.
Я вот тоже на эту тему начал писать...
black Dracon - 22 августа 2005, 15:45
Впечатление такое, что автор только приблизительно представляет себе значение слова "засада"...
Рассказ написан неплохо, чувствуется, что человек старался, я правда, по-другому представляю себе канийское руководство (и вообще мне кажется странным столь наивный губернатор)...
Снайпер - 22 августа 2005, 18:21
А мне показалось странным имя "Свер", употреблённое в тексте Хотя может там это не редкое имя...
PS: Мне понравилось - такую лапушку, как этот губернатор ещё поискать надо
Хотя может там это не редкое имя... 
